Скульптура и природа

Фурио Коломбо

Есть природа и есть созидание. Есть пейзаж и есть рукотворный парк; гора и архитектурное сооружение; море и плотина; сказочная дорожка Мальчика-с-Пальчик и современная автоовстрада. Лесные твари, пугливые и загадочные, запрыгнувшие на храмовые фасады и превратившиеся в каменных чудищ и химер. Весь путь искусства с его открытиями и заимствованиями, стремительным движением вперед и возвратом в прошлое, дерзанием и рас- каянием, смелым вызовом Богу или поиском его благорасположения – все это суть непрерывное чередование движения и остановок на пути к природе либо удаления от нее.

И в этом мире, а точнее, в центре этого мира находится Бруно Либераторе, чье творчество с самых первых шагов, с самых первых произведений принимает потрясающую воображение мощную форму. Оно ассоциируется с музыкальным чудом Лучано Берио. Почему? Потому что как и у Берио, варварская брутальность новых форм не выходит на первый план. Она привносится в уже подготовленное пространство, рождается из утонченного созидания, обращения к культурному опыту предшествующего этапа, основывается на осознании уже сложившегося искусства, на его эстетическом и в то же время инстинктивном и взвешенном понимании, на вкусе художника, который зачастую ограничивает творчество, а в случае с Либераторе – является важной точкой отсчета.
На произведениях Либераторе учились и продолжают учиться. Его творчество сочетает в себе школу и опыт, накопленный другими. В тот же время его работы представляют собой нечто непостижимое и совершенно уникальное, предназначенное изменить искусство скульптуры, о чем убедительно свидетельствует нынешний грандиозный этап творчества, которому еще далеко до своего завершения. Мною был упомянут Берио. Берио не только создавал шедевры, предлагая свое видение сочинений, не завершенных великими композиторами, жившими до него (можно вспомнить «реставрацию» фрагментов пьес Шуберта), но и открыл смысл, значение и весомость тишины в том пространстве, где рождается шум и звук. Либераторе знает, что грандиозность и величие искусства предшествующих периодов (в данном случае, скульптуры) есть не что иное, как часть всеобщего пути развития и что – как это бывает в природе – ничто, сколь бы значительно оно ни было, не затмевает другие явления и величины и не служит им помехой. Художник видит и открыто использует то, чему учит природа. Каждая жизнь зависима, более того, рождена от жизней, возникших до нее. Но вместе с тем каждая жизнь и каждое жизненное событие – это нечто совершенно новое, чего раньше не существовало. И рождение каждой новой жизни подобно удару колокола возвещает, что процесс творения – суть существование человека – продолжается. Таков долгий путь развития искусства, которое первоначально вторило картине природы, затем – визуальной картине, воспринимаемой во всех своих технических, физических и эстетических аспектах, а потом стало все более удаляться от природы, а точнее – от ее составляющих, и порождать произведения, демонстрирующие полную независимость от этой самой природы.

В чем же состоит новизна скульптуры Либераторе? Можно сказать, что этот мастер занимает пространство между природой и художественным вымыслом, между красотой, величием и таинственностью природы и чистой фантазией. Одному ему известным путем он переносит жизнь и природу (чувство необъятного, гармоничного, таинственного) в свой материал, в свои формы, которые, претворяясь в скульптуру, а значит, в произведения искусства, дышат жизнью и излучают ее. Таким образом искусство соединяет природу и творение рук человеческих в одно целое, и от этого целого исходит таинственность, непостижимым образом превращающая это пространство «искусство–природа» в территорию Бруно Либераторе. Все вышесказанное происходит без соприкосновения с тем, что я бы назвал «внешностью» (искусство, которое повторяет формы природы), и без поиска оправдания точного сходства с тем, что уже существует. Именно это и удивительно. Ты движешься среди совершенно оригинальных, ни на что не похожих скульптур, независимых от созданных Либераторе форм, и ощущаешь себя внутри давно знакомого пейзажа, теплого и живого, как будто ты окружен животными или деревьями. Даже поверхность этих произведений напоминает кожу, от которой исходит странное ощущение трепетного биения жизни. Именно поэтому мы не осознаем вес, размер или громоздкость этих произведений, наполняющих пейзаж и формирующих его. Естественно, это навеяно воображением. Но такое случается только тогда, когда искусство достигает некой высшей ступени отображения действительности. Искусство, которое вызывает восторг. Когда тебя переполняет необычное состояние радости и томительного ожидания от того, что ты находишься вблизи столь грандиозных произведений с огромным зарядом энергии. При этом ты осознаешь, что эта энергия сильная и положительная.
Такое случается очень редко – когда ты видишь перед собой шедевр.