О творчестве Бруно Либераторе

Сергей Андросов

Характерной чертой искусства ХХ века является новое понимание формы, претерпевшее быструю эволюцию в начале века, которая привела художников к беспредметному изображению. По сравнению с живописью, давшей в 1910 годы первые абстрактные композиции Василия Кандинского и в 1915 году – первый «Черный квадрат» Казимира Малевича, развитие скульптуры в этом направлении шло значительно медленнее. Большинство ваятелейавангардистов, и среди них такие яркие индивидуальности, как Александр Архипенко, Кон стантин Бранкузи, чуть позднее – Генри Мур и Альберто Джакометти, все же исходили, в первую очередь, из человеческой фигуры, которую они перерабатывали, схематизировали и трансформировали в соответствии со своим видением мира. Решительный отказ от всякой антропоморфности произошел только в период между двумя мировыми войнами. Примером может служить творчество Ханса Арпа. Его скульптуры должны были означать некую «новую пластическую реальность» и представлять художественную ценность именно оригинальностью своих форм и объемов. Во второй половине ХХ века такое формотворчество стало интернациональным и универсальным в области скульптуры. Ему отдали дань уважения также многие скульпторы из Италии, в том числе и те, что были воспитаны на классических традициях фигуративного искусства.

Одним из ярких представителей этого направления в итальянском искусстве был Пьетро Консагра, чья персональная выставка была показана в Эрмитаже в далеком 1991 году. Характерная особенность индивидуальной манеры скульптора – умелое использование цветовых эффектов в дополнение к пластическому образу, часто довольно простому. Он охотно использовал неоднородную фактуру камня или даже дополнял ее инкрустацией различными материалами, что давало его произведениям особую активность в городской среде. Многие работы Консагры до сих пор украшают улицы итальянских городов, в том числе Рима.
Бруно Либераторе родился в 1947 году в городе Пенне (область Абруццо). Он закончил римскую Академию художеств, где был учеником Перикле Фаццини, затем преподавал скульптуру в Милане и Флоренции. В настоящее время Либераторе является профессором Академии художеств в Риме. Таким образом, его можно считать представителем следующего за Консагрой поколения итальянских скульпторов. Художественные принципы мастера также несколько отличаются от принципов предшественников. Не довольствуясь простыми фигурами, он склонен придумывать новые формы и объемы, которые редко вызывают ассоциации с фигуративной пластикой.
Прочтение композиций Либераторе не так уж легко; скорее они ориентированы на ассоциативное мышление, может быть, даже на подсознание зрителя. Округлые полированные формы свидетельствуют о спокойствии и гармонии, но острые углы и острые края поверхности придают образам резкость и напряженность. Пирамиды в своем чистом виде представляют устойчивые и совершенные геометрические фигуры, но скульптор часто трансформирует их, то рассекая по диагонали, то вытягивая вверх и создавая внутри пустоту. В таком виде фигуры, производные от пирамиды, могут производить драматическое впечатление. Число подобных примеров может быть продолжено, но вряд ли на самом деле Либераторе руководствуется подобными соображениями в своем творчестве. Он отдается фантазии формотвор чества, часто импровизируя и придумывая новые формы в процессе работы.

Отдельную группу произведений Либераторе представляют скульптуры, восходящие к довольно простым формам, известным с древних времен. Это, как уже отмечалось, – пирамиды, усеченные пирамиды, замкнутые поверхности, напоминающие стены. Они могут соче таться и повторяться в одном произведении, вызывая ассоциации то с горными хребтами («Кордильеры», бронза, 1981), то со стенами («Стена», бронза, 1972–1975). Возможно, здесь отразились юношеские впечатления художника, происходящего из области Абруццо, известной своими горами, на многих из которых находятся старинные крепости или замки. Либераторе явно получал эстетическое наслаждение от ровной блестящей поверхности и готов был поделиться им со зрителем. В другом случае он пробивает в металле отверстия и делает в нем вмятины, нарушающие его зеркальность – и опять результат нравится художнику, дающему своей работе название «Больная стена» (бронза, 1976). Некоторые из таких произведений скульптору удалось реализовать в монументальном размере, например, композицию из четырех пирамид «Перевалы» (железо, терракота, 1988–1994) в Музее современного искусства «Ка ла Гиронда» в Зола Предоза, Болонья. Процесс создания скульптур у Либераторе, при всей их необычности, достаточно традиционен и установлен веками. Либераторе много экспериментирует, создавая сначала предварительные рисунки, иногда достаточно крупного размера. Когда идея произведения кажется найденной, мастер начинает работать в глине, результатом чего являются модели небольшого размера. Если модель удовлетворяет автора, то она отливается в бронзе или ином металле. Здесь скульптор уделяет особое внимание обработке поверхности, то полированной, то покрытой непрозрачной патиной, то блестящей яркой позолотой.

Наиболее удачные композиции Либераторе были воплощены, как мы видели, в монументальном размере, часто превосходящем человеческий рост. Комбинируя формы и объемы, скульптор приглашает зрителя включиться в игру с ними – потрогать бронзу руками, чтобы на ощупь подтвердить визуальное впечатление, обойти каждое произведение со всех сторон, пройти между двумя фигурами, составляющими композицию, или даже пролезть между элементами одного объема. Несмотря на то что такая игра кажется рассчитанной на детей, она привлекательна и для взрослых хотя бы в силу того, что она невозможна в залах музея, среди произведений старых мастеров. На данной выставке мы можем видеть несколько таких работ Либераторе, установленных в Большом дворе Зимнего дворца. Они соотносятся здесь не столько с барочным декором резиденции русских царей, включающим статуи и вазы на крыше, сколько с островком деревьев в центральной части двора. Начиная с 1990 годов Либераторе все чаще обращается к более сложным формам, изобретаемым им самим. Художник с увлечением отдается обработке поверхности своих произведений, которая становится все более сложной и изощренной в декоративном отношении. В та ких композициях не угадывается, как, например, у Генри Мура, человеческая фигура. Скорее речь здесь идет о раскрытии какихто глубинных понятий – неодушевленной материи, земли, стихийных явлениях природы. Связь с землей, как кажется, особенно заметна в небольших моделях из глины, которые выполнены с особой тщательностью. Являясь частью той земли, которая есть основа всего сущего, глина в руках мастера оживает и приобретает душу (как в юмористической повести Артура Конан Дойля «Когда земля вскрикнула»). Через пластическую форму скульптор стремится выразить различные состояния земли. Иногда она кажется благосклонной к людям и готова принести им свои плоды. В других случаях она вступает в конфликт с человеком и противится насилию с его стороны. Тогда она делается подобной вулкану, из которого вырывается лава («Извержение II», бронза, 1994–1996).

Модели Либераторе, относящиеся к этой группе произведений, имеют, как кажется, особое художественное значение. Они выполняются (хочется сказать, собираются) из небольших кусков глины, напоминающих маленькие листья или лепестки цветов, которые плотно прилегают один к другому, создавая таким образом определенный ритм и даже некоторое подобие орнамента. При литье в бронзе эти лепестки утрачивают свой трепетный характер и делаются более механистическими. Однако взамен они приобретают новый декоративный эффект, зависящий от градаций бронзы, позолоченной или патинированной. В некоторых произведениях скульптор сопоставляет оба материала – глину и бронзу, добиваясь оригинального эффекта. Иногда в сочетании с терракотой и бронзой выступает также железо, в котором подчеркнута гладкая поверхность («Угольник и контрфорс», 1999–2001).
Таким образом, в творчестве Бруно Либераторе нет непосредственного присутствия человека. Оно ориентировано скорее на природу в целом, вызывая к жизни стереометрические фигуры, восходящие к естественным структурам. Поэтому, как нам кажется, творения мастера рассчитаны более на естественный равнинный ландшафт с одиноко стоящими деревьями, чем на городскую среду. Большое значение для него имеет привязка к конкретной местности, определяющая масштаб фигур. Вырастая до внушительных размеров, произведения Либераторе становятся монументальными. Своей неожиданностью они могут вызывать различные ассоциации: то со спокойствием отдыхающей природы («Остров», бронза, 1989–1992), то, напротив, с катаклизмами, происходящими в пространстве («Город земной и город небесный», бронза, 1996–1998).
Отдаваясь процессу творчества, Бруно Либераторе создает свой собственный мир, в котором господствует абстрактная форма как в виде простых естественных объемов, так и в виде странных рукотворных фигур. Но каждый раз скульптор остается искренним в своем творчестве и получает естественное удовольствие от игры форм и объемов. Примет ли петербургский зритель эту игру – покажет будущее. По крайней мере, он должен запомнить Бруно Либераторе как художника ищущего и оригинального.